Вышла аналитическая статья ведущего научного сотрудника Центра корейских исследований ИКСА РАН Константина Асмолова в Российском совете по международным делам (РСМД).
8 сентября 2022 г. на седьмой сессии Верхового народного собрания (ВНС) КНДР 14-го созыва был принят Закон о политике КНДР в отношении ядерных вооруженных сил.
В СМИ эту новость некорректно описывали как провозглашение Северной Кореей себя ответственной ядерной державой, что без уточнения предполагало, что это случилось только сейчас, на фоне иных событий 2022 г. На деле ядерный статус был занесен в конституцию страны еще в 2012 г., а закон 2022 г. заменил закон от 1 апреля 2013 г. «О дальнейшем упрочении статуса самозащитной страны — обладательницы ЯО» и является обновленной версией документа, регламентирующего отношение страны к ядерному оружию и порядок его применения. Аналогом и старого, и нового документов является Указ Президента РФ от 2 июня 2020 г. № 355 «Об Основах государственной политики Российской Федерации в области ядерного сдерживания», и потому для лучшего понимания северокорейскую концепцию стоит сравнивать с российской.
В преамбуле закона отмечается, что «КНДР как ответственное ядерное государство выступает против всяких форм войны, включая ядерную, и стремится к строительству мирной планеты, где осуществлена международная справедливость». Соответственно, северокорейское ЯО предназначено «для защиты суверенитета, территориальной целостности и коренных интересов государства, для предотвращения войны на Корейском полуострове и в регионе Северо-Восточной Азии, для обеспечения глобальной стратегической стабильности». Это вполне перекликается с «Российская Федерация рассматривает ядерное оружие исключительно как средство сдерживания, применение которого является крайней и вынужденной мерой, и предпринимает все необходимые усилия для уменьшения ядерной угрозы и недопущения обострения межгосударственных отношений, способного спровоцировать военные конфликты, в том числе ядерные».
Основное предназначение ядерных вооруженных сил (ЯВС) КНДР описано как «дать враждебным силам точно осознать, что военная конфронтация с КНДР принесет гибель, и воздержаться от попыток к агрессии и наступлению, в результате чего предотвратить войну». Если сравнить с российской концепцией сдерживания, направленной на «обеспечение понимания потенциальным противником неотвратимости возмездия в случае агрессии против Российской Федерации и (или) ее союзников», то разница заключается в том, что РФ находится на уровне так называемого «гарантированного» сдерживания, при котором возмездие будет неотвратимо, а победа в конфликте с применением ЯО — вероятна. КНДР находится ступенькой ниже — на уровне «надежного» сдерживания, при котором в случае войны с США и их союзниками важна не возможность выиграть войну, а способность нанести противнику неприемлемые потери, обнуляющие итог конфликта даже в случае поражения Пхеньяна. Как не раз указывал автор, если по итогам конфликта вся территория КНДР станет непригодной для жизни, хотя бы одна удачная атака ядерным оружием на условный Нью-Йорк (напомним, что МБР «Хвасон-17» в состоянии поразить цель на данной дистанции) не позволит США заявить о победе — ее цена будет слишком высока.
Если же сдержать войну не вышло, ЯВС КНДР «выполняют операционную миссию по отражению агрессии и наступления враждебных сил, достижению решительной победы в войне». Учитывая широкую номенклатуру средств доставки, особенно оперативно-тактического уровня — «Кимскандеры», крупнокалиберные РСЗО с ядерной БЧ, БЖРК и т.п., это вполне реалистичная задача. Здесь также формулировки перекликаются с российскими заявлениями о том, что цель ЯО в случае, если война уже идет «недопущение эскалации военных действий и их прекращение на приемлемых для Российской Федерации и (или) ее союзников условиях».
Кто нажимает на красную кнопку? Разумеется, ЯВС «подчиняются единому командованию Председателя государственных дел КНДР», который «уполномочен решать все вопросы, связанные с ЯО». Это значит, что решение о применении ядерного оружия единолично будет принимать Ким Чен Ын как верховный лидер страны, а сопутствующие структуры лишь «уполномочены помогать Председателю».
Казалось бы, это создает иллюзию успеха любимой в США концепции «обезглавливающего удара» по высшему руководству страны, однако по аналогии с советской «мертвой рукой» «в случае создания угрозы для системы командования и контроля над государственными ядерными вооруженными силами от атаки враждебных сил автоматически и немедленно наносится по предварительно составленному оперативному плану ядерный удар для уничтожения враждебных сил, включая источник провокации и ее командный пункт». Таким образом, даже угроза удара по системе управления может стать триггером для ядерных ударов по заблаговременно составленным спискам целей противника. Обнародование этого элемента доктрины призвано оказать сильное отрезвляющее действие на тех, кто рассчитывает, что атака по руководству государства и узлам управления в начальный период войны приведет к немедленному коллапсу режима.
Весьма интересно сравнить принципы и условия применения ЯО РФ и КНДР. Новый закон описывает ядерное оружие как «последнее средство в ответ на внешнюю агрессию и атаку, серьезно угрожающим безопасности государства и народа». Соответственно, «КНДР не угрожает ЯО и не применяет его против безъядерных стран, пока они не соучаствовали в агрессии или наступательных действиях против КНДР в сговоре с другими ядерными государствами». Эта оговорка прямо указывает на Сеул и в меньшей степени иных потенциальных союзников США в потенциальном конфликте с Пхеньяном — начиная с Токио.
Еще один любопытный момент — при описании условий применения ЯО в тексте северокорейского закона есть интересный пассаж: «в случае совершения или суждения о приближении атаки». Это важно, так как в российской доктрине подчеркнуто применение ЯО в случае «поступления достоверной информации о старте баллистических ракет, атакующих территории Российской Федерации и (или) ее союзников». Современная война во многом проходит в условиях «тумана неполной информации», а возможности КНДР по отслеживанию атак уступают российским, поэтому северяне честно пишут, что решение может быть принято не только в случае стопроцентно подтвержденной атаки, но и если по совокупности обстоятельств руководство страны решит, что таковая происходит. Стратегия «подождать более точного подтверждения фактов» может оказаться самоубийственной, особенно с учетом разницы военных потенциалов.
Что же до конкретных условий, то они таковы:
Атака ядерным оружием или иным ОМП против КНДР. Здесь все понятно и в целом соответствует упомянутым в российской доктрине вариантам «применения ЯО или иного ОМП по территориям Российской Федерации и (или) ее союзников».
Ядерная или неядерная атака «враждебных сил против руководства государства и структуры командования государственными ядерными вооруженными силами». Это отмеченное выше указание на распространенные представления о том, что «обезглавливающий удар» в ходе войны или успешное покушение на северокорейского лидера обеспечат победу.
«Приближение смертельной военной атаки на важные стратегические объекты государства». Под стратегическими объектами надо понимать не только военные, и этот пункт автор рассматривает как предупреждение желающим использовать против КНДР так называемую противоценностную стратегию, принуждая к капитуляции за счет уничтожения населения городов или важных инфраструктурных объектов. В российской доктрине этим двум пунктам частично соответствует «воздействие противника на критически важные государственные или военные объекты Российской Федерации, вывод из строя которых приведет к срыву ответных действий ядерных сил».
Кроме стратегического применения ЯО регламентируется и тактическое: «в случае необходимости предотвращения расширения и затягивания войны, проведения операций по взятию инициативы в войне».
Интерес представляет последний пункт, который выглядит как упоминание «крайнего случая, не описанного выше» — точнее, «неизбежного случая, когда можно реагировать только ЯО на возникновение других обстоятельств, вызывающих катастрофический кризис для существования страны, безопасности жизни народа». Этот пункт дает возможность широких толкований, однако в целом соответствует описанному в российской доктрине условию «агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства».
При этом КНДР остается приверженной идеям нераспространения ЯО. Пхеньян «принимает последовательные охранительные меры по нераспространению ЯО и технологии, оборудования, ядерного материала и др.», а также «как ответственная страна — обладательница ЯО не размещает ЯО на территории других стран, не совладает ЯО с ними, не передает ЯО, связанную с ним технологию, оборудование и оружейный ядерный материал другим странам». Это стандартные формулировки любой ответственной страны, и нарушений их северянами неизвестно.
В заключении указывается, что «любая статья и любой пункт настоящего закона не означают ограничение пользования справедливым правом КНДР на самооборону». Иными словами, все описанное выше регламентирует войну с применением ЯО, а не военные действия вообще.
В день принятия закона Ким Чен Ын выступил на сессии ВНС с большой программной речью, в которой тезисы новой доктрины были пояснены и дополнены.
Ким подчеркнул, что чем больше развивается КНДР, тем шире вызов, который она бросает империализму. Соответственно, тем больше встречная агрессия империализма, и потому для «развития и процветания социализма необходимо создать условия и окружение, которые смогут противостоять любой угрозе агрессии». В складывающихся условиях КНДР намерена работать над расширением возможностей и диапазона тактической составляющей ядерных сил, улучшения ее надежности и эффективности, диверсификацией средств применения и доставки ЯО.
По мнению Кима, «цель Соединенных Штатов состоит не только в том, чтобы ликвидировать наше ядерное оружие самостоятельно, но и в конечном счете свергнуть наш режим в любое время, вынудив сложить ядерное оружие и отказаться или ослабить способность осуществлять самооборону». Для этого США используют «самую серьезную в истории санкционную блокаду», одновременно стараясь демонизировать КНДР на международной арене. В Вашингтоне «молятся о том», чтобы самая серьезная санкционная блокада в истории создала среду, которая заставила бы северокорейский народ чувствовать неуверенность и угрозу, задуматься о цене, которую они выбирают платить за обладание ядерным оружием, и вызвать недовольство партией и правительством. Но «это неверное суждение и просчет врагов», и Пхеньян не откажется от этой позиции, даже если страну ожидают «сотни лет» санкций.
«Обладание ядерным оружием является нашим законным и неотъемлемым правом на самозащиту, от которого зависят существование страны, безопасность народа и государства. Мы не намерены отказываться от него», — подчеркнул Ким. Следовательно, «не будет никакого отказа от ядерного оружия, никакой денуклеаризации, никаких переговоров, никаких сделок, которые могли бы соответствовать этому процессу». Новая доктрина окончательно выводит «разоружение» из переговорной повестки, и Ким специально добавил, что для того, чтобы произошла какая-либо корректировка ядерной политики Севера, должны измениться не только «политические и военные условия на Корейском полуострове», но и глобальная политическая обстановка.
Такое заявление ставит крест не только на недавно озвученном «смелом плане» администрации Юн Сок Ёля (который на самом деле является «римейком» идей времен Ли Мен Бака о денуклеаризации в обмен на экономическую помощь), но и на концепции переговоров по данному вопросу в целом.
Ким Чен Ын отметил, что такое решение Пхеньяна вызовет последствия, и «неизвестно еще, с какими вызовами мы еще столкнемся в будущем. Но наша Республика без малейшей нерешительности и колебания идет вперед, это ясно, она и впредь будет продвигаться вперед, крепнуть еще сильнее».
В итоге Ким настроен оптимистично, и его тезисы во многом совпадают с тем, о чем автор писал еще полтора года назад, заявляя, что в современной международной обстановке у денуклеаризации КНДР нет перспектив. А новые доктринальные установки Пхеньяна опираются на сдвиги в качестве и количестве ЯО и средств его доставки, а также модернизацию системы военного управления, показывая КНДР ответственной ядерной державой, чья концепция применения ЯО вполне адекватна существующему миропорядку и региональным особенностям.
